Мои родители были педагогами, и они сумели привить мне любовь к учебе. Также мне повезло с учителями, которые действительно готовили нас к интеллектуальной жизни. Сегодня я понимаю, что хотя окончил обычную школу районного уровня, но нас учили как будущих военных, учителей, инженеров, ученых – и делали это блестяще. Школу я окончил с золотой медалью.
Я сдал один экзамен – письменный по математике – и меня приняли в университет. Самыми интересными для меня были профильные предметы: физика, оптика, математика и, конечно, специализированные курсы, которые поражали и восхищали. И это не пафос, а правда.

Больше читайте в книге «Будет тебе наука».

Школу я окончила с золотой медалью. Если получала четверку по какому-то предмету, то всегда протестовала и пыталась пересдать, потому что считала, что все нужно делать идеально. Институт также окончила с отличием.
Сейчас я занимаюсь биологией, но в школе относилась к ней безразлично. Больше любила литературу и физику, даже хотела поступать в Москву на физмат. Но родители сказали, что у них не хватит денег содержать меня в другом городе, поэтому предложили выбрать университет в родном Донецке. Я обиделась и ответила, чтобы подавали за меня документы куда хотят. Отец не стал обижаться в ответ и выбрал мне мединститут, где я и увлеклась биохимией.

Больше читайте в книге «Будет тебе наука».

С раннего детства меня окружали журналы и книги о науке, и я всегда мечтал заниматься астрономией. В школе был отличником, а в университете получал тройки по всякой мути вроде марксизма-ленинизма (но также и по электродинамике). И хотя я, скорее, физик-ядерщик, но то, чем сейчас занимаюсь, не слишком далеко от астрономии.
Я работаю над экспериментальными исследованиями очень редких ядерных распадов. Самый интересный из них – двойной бета-распад – даже занесен в Книгу рекордов Гиннеса как самый редкий процесс, который зарегистрировало человечество.

Больше читайте в книге «Будет тебе наука».

В школе я учился плохо, мне ничего не нравилось. Разве что немного история, немного литература, какие-то еще гуманитарные предметы, не имеющие отношения к тому, чем я занимаюсь сейчас. Учиться для того, чтобы мама сказала: «Молодец, принес пятерку» – меня не заводило. Поэтому совершенно логично, что я не поступил в институт. Но, к счастью, знакомые позвали санитаром в кардиохирургическое отделение. Мне просто надо было увидеть, как люди работают и как они решают сложнейшие проблемы. Когда видишь операцию на сердце, это не может не очаровывать, и я был совершенно потрясен. Настолько, что занимаюсь сердцем до сих пор.
Я никогда не пожалел о своем выборе. Наука – это самое разнообразное, что может иметь человек в профессиональном плане. Новая информация, идея, мысль – это как рождение нового. Любви или ребенка. И в науке количество таких рождений может быть почти бесконечным.

Больше читайте в книге «Будет тебе наука».

Я никогда особенно не планировал быть ученым. В детстве мое окружение было не слишком научное, но в школе я интересовался биологией, физикой, географией и историей. Однако доминантой всегда была биология, я понимал, что именно она меня поражает больше всего. Очень много времени проводил на природе, рассматривал птиц, растения, много читал соответствующих книг.
Когда я поступал в университет, то меня спросили, кем хочу быть. Я почему-то совершенно спонтанно ответил, что биохимиком. Далее спрашивают: а что это такое биохимия? Говорю: не знаю, поэтому и хочу узнать. Оказалось, что это была очень модная кафедра, где на одно место претендовали около девяти студентов. Мне повезло, я стал одним из тех, кто прошел конкурс. Теперь знаю четко: это было абсолютно правильное решение, потому что биохимия – наука универсальная. Биомедицинская отрасль, ботаника, биотехнологии, вирусология, микробиология – в основе всего этого лежит именно биохимия. Что интересно: даже, казалось бы, совершенно фундаментальные исследования в нашей науке могут привести к суперпрактичным результатам, которые положительно влияют на жизнь многих людей.

Больше читайте в книге «Будет тебе наука».

Родители хотели, чтобы я стал медиком, но меня с детства привлекали космос и физика. Особенно Солнце – грандиозное, яркое, которое всегда находится над тобой и одновременно невероятно далеко.
В 1990-х было очень сложно. Ученые тогда подрабатывали, где только могли, потому что зарплата была символической, около 10 долларов. Многие мои знакомые начали заниматься другими делами, пошли в бизнес, и теперь у них всё достаточно хорошо. Но иногда всё равно жалеют, что покинули физику.

Больше читайте в книге «Будет тебе наука».

В школе я учился хорошо, потому что мне было весело. А в университете попал на самую престижную специальность на физическом факультете. И вдруг понял, что вместо наполеоновского статуса, к которому привык как отличник, постепенно обретаю репутацию дурачка и едва вытягиваю на тройки. Впоследствии мне удалось несколько улучшить ситуацию, но этот удар судьбы помню до сих пор. Думаю, он закалил меня на всю жизнь.
Именно в университете у меня появился сильный и мотивирующий страх не состояться. И только когда я совершил первое значительное открытие, смог немного успокоиться.

Больше читайте в книге «Будет тебе наука».

Моя работа, как и у каждого исследователя, – найти или новые вопросы, или новые ответы, чтобы поделиться ими с другими. Сейчас это ответы на вопросы типа «Как научить компьютер лучше использовать изображения и учиться». Так что вопрос начинается не с «Как работает что-то», а «Как научить», то есть как-то сделать, моя отрасль, скорее, инженерная, чем чисто научная.
Нейросети – самый эффективный в настоящее время способ научить компьютер делать то, что мы не можем описать формально (например, как распознать человека по фотографии или как хорошо играть в шахматы), но при этом можем привести пример, как правильно, а как нет. Скажем, распознавание команд в голосовых помощниках, автопилот Tesla, гугл-переводчик – все это сейчас уже работает на нейросетях, и дальше будет только больше.

Больше читайте в книге «Будет тебе наука».

Моя бабушка была биохимиком. Когда я приезжала к ней на лето, то меня повсюду сопровождали профессиональные книги: лабораторная диагностика, клинические исследования, клиническая цитология. Последняя была самая прикольная, потому что с иллюстрациями. Меня очень веселило запоминать какие-то сложные слова из этого учебника, не совсем их понимая. Мы тогда много путешествовали, и в поездах люди любили спрашивать: «Девочка, какой твой любимый стих?», а я начинала рассказывать им о клеточной биологии. Смешно, но, кажется, я уже тогда была популяризатором науки.
Клеточная биология – наука, на базе которой многое строится. Но сейчас границы между дисциплинами очень размыты. Клеточная биология, молекулярная биология, подходы генетической инженерии настолько проникли друг в друга, что их уже сложно различить. Сегодня вообще большинство интересных и важных открытий происходит в интердисциплинарных отраслях. В последние годы даже Нобелевскую премию по химии вручали за темы, связанные с биологией.

Больше читайте в книге «Будет тебе наука».

Сейчас я занимаюсь космической погодой, хотя учился на материаловеда, однако никогда с этим не работал. В общем это дело случая. Я интересовался авиацией, и когда пришло время распределения, то меня направили в Институт сверхтвердых материалов. Тогда он казался очень депрессивным заведением – не было молодежи, только старые дедушки, зевавшие от скуки. Поэтому я обратился к своему преподавателю по механике сплошных сред, то есть теме, самой близкой к авиации. Он сказал, что возьмет меня к себе, если я напишу хороший реферат. И с тех пор я работаю в Институте космических исследований.
Работа в институте имеет два режима: «простой» и «аврал». То есть либо «расслабон», когда нет текущих задач и можно создавать некий запас на будущее или писать статьи. Либо авралы, когда приходится работать по 14 часов и идти домой в 2 часа ночи.

Больше читайте в книге «Будет тебе наука».