Стаття мовою оригіналу
Развитие науки в Украине — вопрос сложный и комплексный. С одной стороны, у нас есть ученые с мировым именем. С другой стороны, достаточно часто они работают за пределами страны и, по факту, помогают развиваться другим.
Чтобы это изменить, нужно совпадение нескольких факторов. Во-первых, необходимо повышать уровень образования общества. Во-вторых, заинтересовать молодежь, чтобы взрастить поколение молодых ученых. В-третьих, у украинских ученых должен появиться внутренний заказчик. Государство, говоря откровенно, не слишком помогает: бюджет на R&D в Украине на 2021 год меньше миллиарда гривен.
Этого мало, поэтому здесь и включается бизнес. Причем, во всех трех факторах: они образовывают, заинтересовывают и дают работу. Как создали Музей науки, зачем фармацевтика вкладывается в популяризацию, кто будет нужен рынку через пять-десять лет — в эксклюзивном интервью Delo.ua рассказала руководитель департамента устойчивого развития и коммуникаций компании “Фармак” Елена Зубарева.
Создание музея, особенно музея науки, — это достаточно объемный сложный процесс, нужно участие людей из разных сфер. Тех, кто умеет создавать экспонаты, проверять их на соответствие строгим научным принципам. Как вы вообще решились в это ввязаться?
— Все еще серьезнее. Музей науки — это лишь маленькая часть общей идеи. Идея популяризации науки возникла в прошлом году. Мы — фармацевтическая компания. Это значит, что все процессы так или иначе связаны с наукой. Чтобы выпустить качественный медицинский препарат, его нужно разработать. Для этого нужны ученые. Молодые специалисты. В Украине они есть, и наша глобальная цель в том, чтобы им было комфортно оставаться здесь по окончанию вузов.
И мы сделали свой первый мобильный фармацевтический музей. Часть этих экспонатов вошли в глобальный музей науки, который создавали специалисты Малой академии наук, совместно с агентством Gres-Todorchuk. К счастью, в мире уже существуют музеи науки, ребята могли позаимствовать идеи для экспонатов в том числе и оттуда — часть приехали из Великобритании, часть из Польши, часть из других стран. Мы взяли на себя блок, который касается человека, и профинансировали его создание.
О мобильном фармацевтическом музее отдельно. Что должен понять человек, который его увидит?
— В первую очередь, мы хотим показать изнанку современной украинской фармацевтики. Что вполне естественно для фармкомпании, мы хорошо разбираемся в лекарствах, биологии человека, фармакологии. Мы — наукоемкая отрасль, которая давно и успешно конкурирует с миром за клиента.
Чтобы преодолеть существующий, к сожалению, стереотип, что “на Западе лучше”. Нет, не лучше. Наши препараты давно поставляются в страны ЕС. Наше производство — сложный технологический процесс, научный процесс. Все производственные линии имеют европейскую сертификацию качества GMP.
Мы понимаем, что не все представляют, из чего состоит таблетка, которую им прописывает врач. На что влияет. Понимаете, в музее аптечного дела во Львове все были, видели, как смешивают порошки. А как это происходит в 21 веке во всем мире интересуются немногие. Отсюда — виртуальный симулятор, отсюда — информационные стенды.
Мы показали историю фармацевтики в Украине. Потому что “Фармак” помнит ее всю, с 1925 года до сегодняшних дней. Прочувствовали на себе множество кризисов и турбулентностей. И, конечно, у нас есть клетка человеческого тела, на которую и воздействуют препараты.
Представляю себе, как весело было делать клетку…
— Весело было, когда ее экспонировали — во-первых, люди интересовались, что это за глаз. Во-вторых, к сожалению, клетка номер один не прошла краш-тест в Музее науки. Там был экранчик, его разбили. Клетка номер два вышла более прочной, но руководство музея все равно предложило закрыть ее стеклом.
Интересно было создавать VR. У нас произошла синергия, люди, которые занимаются VR, тоже не разбирались в фармацевтике, мы показали им производство. Потом реальные узлы производства перенесли в 3D, оцифровали. Протестировали на людях, которые пользуются этим оборудованием в реальности. Это настоящие реакторы, настоящие упаковочные автоматы, настоящие молекулы. Мы показываем реальные технологические процессы, которые запросто можно демонстрировать даже студентам в вузах.
Кроме телепорта, к сожалению…
— Да, кроме телепорта, в жизни нельзя перемещаться с помощью нажатия кнопок. Но в целом — реальность, как она есть.
Как отреагировало медиаполе?
— Можно сказать, что коронавирус нам подыграл — интерес к науке в 2020 году бьет все рекорды, и, конечно, все сосредоточены на медицине. Подогрел интерес президент Владимир Зеленский, пообещав еще весной миллион за препарат, который лечит Covid-19 или вакцину.
Мы стартовали в прошлом году и теперь, можно сказать, стараемся задавать тон и подавать пример тем, кто только начинает понимать важность науки в Украине в целом и бизнесе в частности. Что-то всколыхнули, что-то вывели на поверхность.
Мобильный фармацевтический музей поедет путешествовать по стране?
— Мы этого очень хотим. В этом весь смысл. Мы хотим, чтобы он стал объединяющей платформой для коворкинга, для проведения презентационных мероприятий. Днепр, Одесса, Харьков, Львов — и это только начало.
К сожалению, пандемия внесла коррективы. Загадывать на следующий год достаточно сложно. Но мы готовы, все экспонаты максимально мобильны, их легко сложить и отправиться в путешествие.
Сейчас на вашем виртуальном производстве человек создает молекулу препарата “Амизон”. Будет ли продолжение? Может, человек будет сам ловить и убивать вирусы, классическая стрелялка?
— Вы правы, у нас будет продолжение ролика, но без стрельбы по вирусам, извините, но скучно не будет: хотим показать, каково это — быть таблеткой, попадать сначала на язык, и вниз по пищеводу, до желудка.
Вообще, музей — это, в том числе, способ собирать научные коммьюнити среди студентов. Скажите, кто будет нужен в медицинском сообществе будущего, и, в частности, фармакологическому рынку “Фармак” через пять, десять лет? Что изучать?
— Если школьник чувствует в себе тягу к фармацевтике, им однозначно нужно идти в вуз, выпускающий фармацевтические кадры. Мы сотрудничаем со всеми, один из крупнейших — Харьковский фармацевтический институт.
Но я хочу сказать, что фармацевтика — это космос. Никаких пределов. Это легко понять, сравнивая фарму 15 лет назад и сейчас. Абсолютно разные вещи.
Понятно, что есть тенденции развития. Мы говорим о том, что будут интересны биотехнологии, генная инженерия. Мы говорим о телемедицине. О робототехнике — потому что сети позволят проводить операции на расстоянии.
Что ближе фармацевтике — об умном производстве. Это высокотехнологичный процесс, это специальное программное обеспечение. Фарма — уверенный потребитель IT.
В том числе, и столь неоднозначно воспринимаемая ныне тема биохакинга: ее также возьмут под контроль с помощью научных исследований, потому что на это появился запрос со стороны общества. По сути, это уже происходит: умные часы и фитнес-браслеты измеряют множество показателей, помогая человеку выстраивать питание, занятия спортом. Рано или поздно биохакинг будет оцифрован.
Несколько лет назад глава американской компании Netflix Рид Хастингс сказал, что фармакология сможет создать полноценные таблетки виртуальной реальности, и это изменит индустрию развлечений. Этого нет в трендах?
— Это совсем запредельная фантастика. Но точечное лечение однозначно будет, когда молекула препарата будет доставляться непосредственно к больному органу, не причиняя вреда любым другим.
Где в этом “Фармак”?
— Мы — генерическая компания. Присутствуем во всех терапевтических группах лекарственных средств. Работаем со сложными препаратами. Тщательно изучаем мировой рынок и конкурируем там. Украинский бизнес, который хорошо воспринимается за рубежом.
Устойчиво развивающийся бизнес — вы декларируете это достаточно часто.
— У нас — я имею в виду и “Фармак”, и украинский бизнес, и мировой бизнес в целом — нет выбора. Нет такого, что кто-то пришел и сказал: “Ну, давайте, вы тут подумайте, хотите устойчиво развиваться или нет?” А бизнес в ответ: “Ну, нет, это затратно, я, пожалуй, откажусь”. Нет такого выбора перед бизнесом.
Если вы хотите сейчас иметь квалифицированные кадры, выигрывать конкуренцию за потребителя, за поставки и контракты с крупными национальными и международными компаниями, вы не можете развиваться по-другому. Сам рынок не даст.
Недавно во время Всемирного экономического форума 120 крупных компаний из разных стран заявили, что включат в свои финансовые отчеты 21 показатель устойчивого развития. В самый важный индикатив для инвестора и для фондовых рынков.
Конечно, в Украине эти принципы принимают не все. В основном, это компании, которые уже работают с мировым рынком.
В чем это выражается конкретно в деятельности компании?
— Мы пересмотрели все процессы. Честно для себя ответили, что можно сделать, чтобы сохранить планету от вредного воздействия. Это, конечно же, отходы, которые перерабатываются в полном объеме, в зависимости от категорий, мы их либо сертифицировано захораниваем, либо перерабатываем, либо уничтожаем.
Производственные процессы также построены на методе бережливого производства. Насколько это возможно в фармацевтике — это очень зарегулированный рынок. Мы энергоэффективны, снижаем потребление, строим современные очистные сооружения.
Коллеги по фармотрасли поддерживают начинания? В целом в промышленности?
— Все же фарма — высококонкурентный рынок, нет такого, что прям “ребята, эгегей, мы с вами, давайте вместе что-нибудь сделаем”. Но в целом есть Клуб устойчивого развития в Союзе украинских предпринимателей, и нас многие поддерживают, многие интересуются, делятся опытом. То есть, можно сказать, что крупный бизнес заботится об устойчивости.
Вернемся к науке. Украина на мировом рынке в плане наукоемкости как выглядит? И есть ли перспективы?
— Не слишком привлекательно. По данным национального научного фонда США в рейтинге стран мира по уровню научно-исследовательской активности, Украина занимает 42 место. При этом, по данным МОН, доля Украины в общемировом объеме научных публикаций (согласно базе данных журнала Scopus) остается очень низкой — 0,34%. Но количество публикаций, которые приходятся на 1 млн долларов финансирования исследований и разработок, превышает показатели более развитых стран. В 2017 году этот показатель в Украине составил 25,78 единиц на 1 млн долларов, а в Швеции, например, — всего 2,81 статьи.
При этом потенциал есть. Мы можем стать мировым R&D центром. У нас умные люди, хорошая школа. Достаточно много ученых, признанных на мировом уровне. Но они уже развивают не Украину, они развивают мировую науку. Мы рассказываем о них в своей книге и верим, что это поможет зарядить людей развиваться. И оставаться при этом здесь.
Стандартный вопрос: нет ли идеи создать фармацевтическую долину, по типу Кремниевой долины в США?
— Ну, что касается фармы, мы ее создали у себя в компании. Максимально развиваем научный и технологический потенциал. Собрали современные разработки, оборудовали лаборатории. Наши ученые чувствуют себя на равных с иностранными учеными-фармакологами. Они “в теме” последних разработок, актуальных исследований. Компания заинтересована в науке в целом и в фармацевтической науке в частности.
Но мы не можем взять на себя функцию государства. Мы можем помочь ему в достижении какой-то задачи по развитию науки в Украине.
Беседовал Дмитрий Бунецкий, специально для Delo.ua
https://delo.ua/lifestyle/cheloveku-ne-hvataet-prostogo-ponimanija-iz-cheg-374490/
